Пять дней по Восточному Крыму

Поход по Крыму « Тропами монахов к морю»

 

Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева,

И парус медленный, что облаком продолжен…

 

 Я сижу на хребте Туар–Алан и молчаливо взираю на край Голубых холмов – Коктебельскую долину. Вдали сквозь дымку, словно легкую вуаль, подрагивают контуры феодосийских башен и огромный залив. Сюда ближе – хребет, с которого вот уже сто лет взлетают планеры, зависая в своем несуетливом полете над молчанием раскинувшихся холмов. Правее – вершина, где похоронен Волошин. Ниже долина с тропой из старого Крыма в Коктебель, по которой в последние годы жизни любил ходить Грин. Взгляд скользит дальше, упирается в сам поселок, который отсюда, с вершины теряет уродливые очертания бестолковой застройки современных дач и нагромождения рыночных палаток. Вся бухта Ифигении как на ладони. А дальше на узкой полоске суши, врезающейся в море, маленькие разрывчики бухт, обрамленные круглыми сковородками островерхих скал. И туда, к мысу Киик-Атлама, с огромной инерцией бросающему в безбрежную синюю-синюю гладь, зависающего в своем прыжке последним холмом над толщей моря. Справа Кара-Даг как на ладони. Отчетливо просматриваются все хребты, Сююрю-Кая и Легенер, по центру – Святая.

 

 Из Старого Крыма мы шли сюда буковыми лесами, через древний армянский монастырь Сурб-Хач и вскоре, с горы Сандык-Кая, спустились  в урочище Кизил - Таш, где среди живописных скал восстанавливается  православный монастырь Стефана Сурожского. Разрушенный в советскую эпоху, он был превращен в военную базу. Заключенными в горах были прорублены пещеры для хранения боеприпасов. Створки времени подобьем огромного веера раскрываются в Крыму. На маленьком отрезке земли можно изучать историю древних тавров, скифов, первых христиан, татар, советского варварства и мужества русских людей в годы ВОВ.

 

 

 Следующее восхождение – гора Эчки-Даг. Еще ее называют Три брата, так как имеет она три соседствующие вершины. С высоты около 600 метров шикарная панорама от Карадага до мыса Меганом. И море, море, море. Теперь массив вулкана Кара-Даг к нам торцом. Хорошо просматриваются фигуры на карадагском хребте Карагач. Это островерхие скалы, застывшие в виде причудливых изваяний. Король, королева, их трон и свита. Цвет - коричнево-рыжий. На закате – огненно-золотой. Под Эчки-Дагом к морю уходят холмы, испещренные множеством тропок, сверху кажущиеся настолько узкими, будто они козьи, не человечьи. По ним можно спуститься вниз, в Лисью бухту, где серый крупный песок, зелено-голубое море. Частое, то возвышение, то понижение ландшафта, а на закате высохшая трава приобретает цвет золота – кажется, кто-то набросал простыни, и они легли  мягкими складками от скальных обрывов Эчки-Дага вниз до Лисьей бухты. Меганом по правую руку предстает в своем монументальном  величии. Весь в высохшей траве, как золотом облитый сверху, с крутыми, вертикальными обрывами в море, всеми испещренными прямыми с острыми углами складками. Дух захватывает от простора, от красоты.

 

 

 Спускаемся к роднику на ночевку. С утра наблюдаем рассвет. Огромный массив действительно черной горы, настолько черной, что не увидеть ни леса, ни скал, будто вырезан из темного картона силуэт и поставлен в виде дикой декорации. И вот над этим плоским бугром появляется нимб. Нимб розово-золотой, который становится все больше и больше, пока круглый красный диск солнца не выползет из-за вершины. Как огромный глаз какого-то неведомого властителя, он приказывает жить. Спектакль начался. Уже видны макушки деревьев, темнота отступает, и вот уже вся Святая гора оживлена, шумят деревья. Подчиняясь режиссеру-солнцу отправляемся в путь.

 

 

 Идем на запад к бухте Бугаз. Здесь мало людей, всего лишь несколько домиков и палатки. Нет шума, музыки, толкотни, суеты. И чистое-чистое море. Пляж зажат между двумя мысами, Бугаз и Толстый, их высота около ста метров, так что у воды вы находитесь как бы в балке. Мысы не пологи. Они заканчиваются сыпучими обрывами известняка, похожими на обрывистые ступени нелогичной лестницы, уводящей в неизвестные миры. Получается, что море здесь обрамлено искусной оправой, которая не под силу мастеру-каменотесу, только самой природе. Обрывы охраняют заповедные бухты Меганома, таинственного и самого засушливого места во всем Крыму, места, куда не каждому человеку удается пробраться. Здесь удивительна природа, хотя она и скупа. А чайки и крабы не оставят вас равнодушными. Ветряки, расставленные по возвышенностям Меганома, хотя и придают пейзажу урбанистический вид, тем не менее не лишают его таинственности. Само сочетание звуков М-е-г-а-н-о-м завораживает. Эта греческая фонетика в соприкосновении с неведомым и недоступным будто приглашает вас переступить барьер времени, попасть в такую точку отсчета, где все пласты прошлого сошлись. Недаром поэт Осип Мандельштам, пытаясь заглянуть за корму жизни, написал о Меганоме одно из самых загадочных своих стихотворений.

 

И раскрывается с шуршаньем 

Печальный веер прошлых лет,  

Туда, где с томным содроганьем

В песок зарылся амулет. 

Туда душа моя стремится, 

За мыс туманный Меганом… 

 

 

 Оставим стихи, поговорим о прозе. О быте в походе. Он великолепен.

 Первое – на всех стоянках есть вода. Ее можно пить.

 

 Второе – в горных ручьях и водопадах  можно мыться. Не скрою, что от таких природных ванн у меня остались самые радостные впечатления. Никогда не испытывала такого кайфа, как после длительного перехода погрузиться в журчащую воду. Кстати, все переходы нетрудные – они идут по тропам, сравнительно пологим. Лезть по колючкам, рвать одежду и цепляться за коряги не придется. Трудных подъемов всего три, да и то назвать их трудными можно лишь условно – просто они более круты, но так же идут по тропе.

 

 Возвращаясь к баранам о быте, скажу о третьем: ни в одной столовой Крыма я никогда не ела такую вкусную гречку, которая была приготовлена в котле на костре в походе. Рис с тушёнкой – как самый лучший в мире плов. Для меня было удивлением то, что каждый день мы пили свежезаваренный чай.

 

 Четвертое уже выходит за границу быта, это человек, инструктор Олег Самотолков. Именно благодаря его труду и усилиям получается все так ладно, в том числе и в бытовых вопросах. Олег интересный рассказчик, надежный товарищ. Если надо, постоит за группу, в обиду никого не даст. К каждому – подход индивидуальный. Если человеку трудно, тяжело – подбодрит, найдет нужные слова, весомый аргумент. Как инструктор считает, что если путешественник сошел с маршрута, его недосмотр. «Нет плохих туристов, - говорит Олег, - есть плохие инструктора». Отправляясь в путь по маршруту  «Тропами монахов к морю» будьте уверены – вы в надежных руках. Вас ждут море удовольствий и просто море… Море, солнце, горы и никаких трудностей, разве что совсем незначительных, которые надо преодолеть для самих же себя!

 

Бутрова Елена г. Москва лето 2010г